Этический инженер [Специалист по этике; Моралист] - Гарри Гаррисон

— Хватайтесь за ручку и держите её прямо! Следите, чтобы мы ни на что не наткнулись!

Передав руль, Язон пробрался обратно к машине. Они постепенно замедлили движение и наконец остановились. Айджейн стонала, а Язон чувствовал себя так, будто по каждому дюйму его тела били молотком. Преследователей не было слышно: прошёл уже почти час, как они покинули мастерскую, и никто не мог состязаться с ними в скорости.

— Вставай, Снарби, — приказал он. — Я избавил всех вас от рабства, теперь твоя очередь: ты должен вести нас, как ты мне говорил. Иди впереди с этой лампой и выбирай ровную дорогу в нужном направлении.

Снарби спустился и пошёл вперёд. Язон слегка приоткрыл клапан и они двинулись по следу Снарби, а Михай поворачивал рукоятку управления. Айджейн прижалась к Язону, дрожа от холода и страха. Он похлопал её по плечу и сказал:

— Успокойся. Теперь нам предстоит приятная прогулка.

Глава 10

Они были уже в шести днях пути от Путлко и запасы у них истощились. Страна, по которой они проезжали, становилась всё более плодородной, а волнистые травы с большим количеством ручьёв и животных говорили о том, что с голоду они не умрут.

Проблема заключалась в топливе и после полудня Язон открыл последний кувшин. Они остановились за несколько часов до темноты, так как у них кончилось свежее мясо.

Снарби, взяв самострел, отправился на поиски добычи. Так как он — единственный из всех был достаточно искушён с этим оружием и знал местных животных, эта обязанность была возложена на него. От длительного контакта его страх перед кораджем уменьшился, а самоуверенность росла по мере признания его охотничьих способностей.

Он высокомерно удалился в высокую, по колено, траву, забросив самострел на плечо. Язон смотрел ему вслед и чувствовал растущее беспокойство.

— Я не верю этому наёмнику ни на секунду, — пробормотал он.

— Вы говорите мне? — Спросил Михай.

— Не хотелось бы, но придётся. Вы заметили в местности что-нибудь интересное… какое-то отличие?

— Ничего. Сплошная дикость, не тронутая рукой человека.

— Тогда вы, вероятно ослепли, я заметил кое-что за последние два дня, а я не лучше вас знаю природу.

— Айджейн, — окликнул Язон. Она взглянула на него с места у котла, где грелась и жевала кусок их последнего креноджа. — Оставь это. Как его не приготовишь, вкус все так же плох. Если Снарби повезёт, у нас будет мясо. И скажи, не видела ли ты каких-нибудь отличий в местности за последние дни?

— Ничего особенного, только следы людей. Дважды мы проезжали места, где трава была примята и ветви обломаны, как будто два-три дня назад пробегал корадж. А один раз видела след костра, но он очень старый.

— Ничего не видно, Михай? — Спросил Язон. — Смотрите, как охота за креноджами развивает наблюдательность.

— Я не дикарь. Вы не можете ожидать от меня, что я обращу внимание на такие мелочи.

— Я и не ожидал, я научился ничего не ожидать от вас, кроме беспокойства, конечно. Но теперь мне нужна ваша помощь. Это последняя ночь свободы для Снарби, знает он об этом или нет, я не хочу, чтобы он стоял на страже ночью. Мы с вами разделим ночь на два дежурства.

Михай был удивлён.

— Не понимаю, что вы имеете в виду, говоря, что эта ночь — последняя его свободная ночь.

— Это должно быть очевидным даже для вас, после того, как вы познакомились с социально-этическими нормами этой планеты. Как вы думаете, что нас ожидает в Аппсале, если мы придём туда вслед за Снарби, как овцы на бойню. Я не знаю, что он замышляет, но он что-то задумал, это несомненно. Когда я спрашиваю его о городе, он отвечает общими словами. Конечно, он наёмник и не может знать многих подробностей, но он всё же должен знать гораздо больше, чем говорит. Он утверждает, что мы в четырёх днях от города, но я думаю, что осталось не больше одного-двух дней. Я сохранил цепи, мы используем их для Снарби, утром я хочу связать его, перебраться за эти холмы и спрятаться там. Он не должен будет сбежать, пока я не произведу разведку города…

— Вы хотите заковать этого бедного человека, превратить его в раба без всякой причины?

— Я не хочу превращать его в раба, просто закую, чтобы он не завёл нас в какую-нибудь ловушку. Этот усовершенствованный корадж — сильное искушение для любого туземца, а если он сумеет продать меня, как механика, в рабство, его будущее обеспечено.

— Я не желаю этого слушать! — Разбушевался Михай. — Вы обвиняете человека лишь на основании своих беспочвенных подозрений. Судите, чтобы не быть судимым самому. Вы лицемер; я помню, что вы мне говорили, что человек не виновен, пока его вина не доказана.

— Что ж, этот человек, если вы хотите идти этим путём, виноват в том, что является членом этого дикого общества и, следовательно, действует определённым образом. Вы разве ещё не изучили этих людей? Айджейн! — Она взглянула на него, жуя кренодж, очевидно, не слыша спора. — Каково твоё мнение? Вскоре мы придём в место, где у Снарби много друзей или людей, которые могут помочь ему. Как ты думаешь, что он будет делать?

— Поздоровается с этими людьми. Может быть они дадут ему кренодж. — Она улыбнулась, удовлетворённая своим ответом.

— Это совсем не то, что я имел в виду, — терпеливо сказал Язон. — Что если мы все трое придём вместе с ним к этим людям, и эти люди увидят нас и корадж?

Она выпрямилась, встревоженная.

— Вы не должны идти с ним! Если у него здесь есть друзья, они захватят вас, сделают рабами и отберут корадж. Ты должен убить Снарби.

— Кровожадные язычники… — Михай встал в свою излюбленную обвинительную позу, но сразу замолчал, как только Язон поднял тяжёлый молоток.

— Вы поняли наконец? — Спросил Язон. — Связывая Снарби, я только следую местному этическому кодексу, как например отдача чести в армии или невозможность есть пальцами в приличном обществе. На самом деле я проявил небрежность, так как по местным обычаям, я должен был бы убить его прежде, чем он смог бы причинить нам беспокойство.

— Этого не может быть, я не могу поверить в это. Вы не можете осудить человека и приговорить его на основании таких беспочвенных обвинений.

— Я не приговариваю его, — сказал Язон с растущим раздражением. — Я только хочу быть уверенным, что он не причинит нам никакого вреда. Если не хотите мне помочь, то хоть не мешайте. И разделите со мной ночное дежурство. То, что я сделаю утром, будет целиком на моей совести. Вас это не касается.

— Он возвращается, — прошептала Айджейн и немного погодя из высокой травы появился Снарби.

— Добыл церво, — гордо объявил он и бросил животное перед ними на землю. — Освежуйте его, разрежьте на куски и поджарьте. У нас есть еда.